Климушкин Андрей

- радиоведущий

16 дней ярославского восстания

Июль 1918 года для Ярославля стал месяцем, который на долгие годы Советской власти переменил отношение к нашему городу. После июля 1918 года Советская власть всерьез и надолго «разлюбила» Ярославль переведя его из губернского города в населенный пункт рангом ниже.

Что же случилось тогда? В марте 18-го в Москве Борис Савинков, руководитель Боевой организации партии эсеров, создает Союз защиты Родины и Свободы. Военную антибольшевистскую организацию, чья деятельность, в первую очередь, была направлена на поднятие восстаний в городах центральной России. Муром, Рыбинск, Кострома, Ростов-Великий, Владимир и Ярославль вот населенные пункты в которых должны были начаться мятежи против Советской власти. Еще зимой Савинков вступил в контакт с французским послом Нулансом от которого получил 2 миллиона рублей на подготовку антибольшевистского восстания в центральной России. Кроме того он получил гарантии от французского правительства в том, что как только восставшие сторонники Савинкова возьмут власть в вышеназванных городах, то в Архангельске начнется высадка военного французского десанта. И уже через несколько дней восставшие получат военную помощь правительства Франции. Сам Савинков вспоминал о планах организации так: «Предполагалось в Москве убить Ленина и Троцкого...Одновременно с уничтожением Ленина и Троцкого предполагалось выступить в Рыбинске и Ярославле, чтобы отрезать Москву от Архангельска, где должен был происходить союзный десант. Согласно этого плана, союзники, высадившись в Архангельске, могли бы без труда занять Вологду и, опираясь на взятый нами Ярославль, угрожать Москве. Кроме Рыбинска и Ярославля, предполагалось также завладеть Муромом (Владимирской губернии), где была большевистская ставка, и, если возможно, Владимиром на востоке от Москвы и Калугой на юге». Планов было громадье. Но как говорится «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Полковник Карл Гоппер, который был начальником воинских кадров организации, после кадровой ревизии в Ярославле, Костроме, Рыбинске и Вологде пришел к выводу, что успешные выступления против Советской власти могли быть только в Рыбинске и Ярославле. Как в последствии вспоминал Гоппер: «Днем выступления было определено 5-ое июля. Накануне этого дня еще раз собрался наш штаб в номерах, в комнате Перхурова для оконча­тельного принятия плана и выяснения могущих встретиться вопросов и недоразумений. При окончательном подсчете наших сил для начала вы­ступления выяснилось, что имеется всего 300, вместо ожидаемых 400 офи­церов, т.к. не все ожидаемые прибыли. Приехало 30 чел. калужцев, 12 чел. костромичей и только около 50 чел. москвичей». Однако в этот день заговорщики выступить не смогли.

На фото один из руководителей восстания полковник Карл Гоппер.

 

6 июля 1918 года. Первый день ярославского восстания.

После полуночи на Леонтьевском кладбище, у могилы почетного жителя города Николая Пастухова собралась большая группа людей одетых в военную форму. Их было чуть больше 100 человек. Это были члены боевой организации «Союз Родины и Свободы» и сейчас они должны были начать восстание против Советской власти в Ярославле. Проведя перекличку среди прибывших на место сбора, руководитель восстания, полковник Александр Перхуров понял, что сил слишком мало (на место сбора должны были прийти 300 членов организации), да и на сотню людей было всего 12 револьверов. Однако он решил действовать, ибо советские власти начали что то подозревать и в последние дни в Ярославле были усилены меры безопасности. Всем отрядом заговорщики двинулись в сторону артиллерийских складов находившихся недалеко от станции Всполье (ныне Ярославль-Главный). Охрана складов без всякого сопротивления сдалась, а некоторые из находившихся там красноармейцев примкнули к отряду Перхурова. Вооружившись, восставшие построились перед складами. Полковник Перхуров предложил им на выбор — идти и брать Ярославль или двинуться на Рыбинск. Ответ был один: «Брать Ярославль!».

После чего отряд разделился. Сам Перхуров с отрядом в 30 человек и двумя орудиями направился в сторону гимназии Корсунской (нынешний Главпочтамт), где было намечено место для Штаба. Другая часть мятежников направила свои силы чтобы захватить здания в которых располагались советские органы, почта и телеграф. Это было сделано практически без единого выстрела. Единственный очаг сопротивления был в гостинице Кокуева, где жила основная масса советских руководители. Но одного пушечного выстрела по зданию оказалось достаточно чтобы сопротивление прекратилось.

К 8 часам утра город был полностью под контролем «Ярославского отряда Северной Добровольческой армии». Уже с самого утра в Штабе стояла очередь из ярославцев желающих записаться в добровольцы.

В первый день восстания были расстреляны советские руководители Ярославля: председатель уездного исполкома Закгейм и председатель губисполкома Нахимсон.

6 июля в городе расклеиваются листовки такого содержания: «ГРАЖДАНЕ! Власть большевиков в Ярославской губ. свергнута. Те, кто несколько месяцев тому назад обманом захватили власть и затем путем неслыханных насилий и издевательства над здоровой волей народа держали ее в своих руках, те, кто привели народ к голоду и безработице, восстановили брата на брата, разделили по карманам народную казну, — теперь сидят в тюрьме и ждут возмездия. Люди, свергнувшие эту власть, имеют своей целью установление форм широкого государственного народоправства, Народное собрание, законно и в нормальных условиях избранное, должно создать основы государственного строя, установить политическую и гражданскую свободу и на точном основании закона закрепить за трудовым крестьянством всю землю в его полную собственность...Долгая война и владычество хулиганов истощили народные богатства, но и до сих пор у нас еще много хлеба и по Волге, и в Сибири. Чтобы получить этот хлеб, чтобы победить голод, нужен только порядок, спокойствие и трудовая дисциплина. Новая власть твердо будет требовать беспрекословного выполнения всех своих распоряжений и будет беспощадно преследовать всех нарушителей правильного хода работ во всех учреждениях и предприятиях.

То, что произошло в Ярославле, произошло в тот же день и час по всему Поволжью.

Мы действуем вместе с Сибирским и Самарским правительством и подчиняемся общему главнокомандующему — старому генералу Алексееву. Северной Армией командует старый революционер Борис Савинков. Москва окружена теперь тесным кольцом. Еще немного усилий — и предатели, засевшие в Кремле, разорившие страну и морящие народ голодом, будут сметены с лица русской земли. Все, кто способен носить оружие, пусть идет в добровольческую армию. Как триста лет тому назад наши предки в высоком патриотическом подъеме сумели залечить раны растерзанной родины, так и мы в дружном порыве спасем теперь нашу родину и наш народ от позора, рабства и голода.

Командующий вооруженными силами Ярославского района Северной добровольч. армии полковник ПEPXУPOВ»

На фото главный руководитель восстания полковник Александр Перхуров.

 

7 июля 1918 года. Второй день ярославского восстания.

Утром второго дня ярославского мятежа была перехвачена радиотелеграмма из Рыбинска, которая сообщала, что в помощь восставшим наступает чешский отряд. И дабы его остановить рыбинский гарнизон просит броневик «Добрыня Никитич», который был в Ярославле. Это дало небольшую надежду на то, что все развивается по плану Савинкова. Однако уже к этому времени восставшие столкнулись с проблемой нехватки патронов к трехлинейным винтовкам. А так же стало очевидно, что Красная армия имеет тотальный перевес в артиллерии. В Ярославле было всего два орудия и порядка 500 снарядов к ним. А вот красные не испытывали недостатка в артиллерии. На второй день были развернуты батареи в районе Туговой горы. По воспоминаниям уездного военного комиссара, коменданта станции Всполье Александра Яковлевича Громова, «в окончательном подсчете Ярославль имел честь скушать 75.000 снарядов за 16 дней». Обстрел города со стороны красных был настолько сильным, что даже опытный артиллерист, руководитель восставших, полковник Перхуров на одном из допросов признавался: «Ту канонаду, которая была в Ярославле...не всегда можно было услышать и на фронте в германскую войну. Меня удивляло только то, что действие этих батарей было направлено не на живую силу, а на здания...Когда начались пожары, я не верил, как можно простым снарядом полевым произвести пожар. Я сам артиллерист и знаю, что полевым снарядом нельзя зажечь здание без соломенной крыши. Здесь же горели здания каменные и деревянные, во всяком случае с железными крышами. Потом я узнал, что стрельба производится зажигательными снарядами». Перхуров написал письмо в штаб красной армии, чтобы они прекратили стрелять по городу зажигательными снарядами ибо восставших это мало беспокоит, но вот мирному населению приносит громадный вред. Это письмо было переправлено в Закотрольсную часть вместе с выпущенным пленным советским работником. Ответом на него стало усиление обстрелов города.

В полдень красные отряды начали атаку на линии фронта по улице Углической (сейчас участок ул.Свободы в районе Горвал-ул.Володарского) но были встречены обороной восставших которых поддерживали два пулемета один из которых был установлен на здании в районе Сенной площади другой на колокольне Владимирской церкви на Божедомке. В рядах красных началась паника и потеряв довольно много людей они отступили на станцию Всполье.

Не смотря на выше перечисленные трудности в штабе восстания был некоторый оптимизм. С самого утра целые толпы горожан пришли записываться в добровольцы, мятежники ожидали прибытие на фронт порядка 800 рабочих ярославских фабрик, была серьезная надежда на то, что у большевиков будут проблемы с подтягиванием резервов к Ярославлю. Однако уже вечером 7 июля стало очевидно то, что рабочих отрядов не будет, так как даже те 80 человек, которые прибыли в расположение штаба Перхурова, просто разошлись по домам. Хотя, тогда же, вечером восставшие получили неожиданную поддержку от крестьян. К штабу пришла делегация от крестьян двух Заволжских волостей просить оружие для принятия участия в перевороте. Как писал потом Гопеер «Эта весть нас сильно обрадовала. Условились, что крестьяне соберутся в селе Яковлевском — в верстах 3—4 за Волгой, а оружие будет привезено для них в Тверицу — Заволжскую часть города».

Ярославский губернский комиссара финансов Григорий Иванович Петровичев находился на Московском шоссе недалеко от Туговой горы и вспоминал о вечере второго дня так: «Московское шоссе освещалось заревом пожаров, горевших Спасского монастыря, дома Сочина (угол Московского шоссе и Малой Пролетарской) и справа Лицей...На Туговой горе ухало орудие, посылавшее в город снаряды. Ночь была тихая, отсутствие паровозных свистков и суетливой толкотни на шоссе и у вокзала придавало еще больше тишины. Эхо от выстрелов орудий, ничем не заглушаемое, разносилось далеко по окрестности».

На фото звонница Спасо-Преображенского монастыря после обстрела.

 

8 июля 1918 года. Третий день ярославского восстания.

Утро того дня было солнечным и теплым. В Штаб белых была подкинута записка, ответ на письмо Перхурова в котором он просил прекратить обстрелы города. Во время суда Перхуров так вспоминал этот эпизод: «На третий день было подброшено письмо, написанное на пишущей машинке, не в очень-то корректной форме. В письме предлагалось сдать оружие, иначе в 2 часа по городу будет открыт ураганный огонь и будет снесен весь город. Это произвело на меня удручающее впечатление: я не боялся за себя, а главное за город. С той стороны попадали снаряды шестидюймовые и даже восьмидюймовые». Но обстрел начался раньше двух часов. Уже к полудню практически по всем фронтам начались атаки со стороны Красной Армии. Так вспоминал о происходившем тогда один из жителей Ярославля: «...стрельба возобновилась с новой силой, а стреляли зажигательными снарядами в тот район, где я проживал в Козьей Слободке (сейчас район между проспектом Толбухина и ул.Лицицына). Вот один за другим влетают снаряды в двухэтажный дер[евянный] дом, моментально вспыхивает в нем пожар...Через несколько минут огонь перекинулся на соседние дома и строения, и пламя моментально перекидывалось с одного дома на другой, и все кварталы Никитской, а затем Пошехонской Козьей Слободки были в огне...в несколько часов сгорела большая часть города в районе Мышкинской, Пошехонской, Никитской, Сенной, Владимирской, Рождественской, Петровской и др. ул., где проживали рабочие слои населения».

С этого дня в городе стала работать городская управа собранная по дореволюционному принципу. Управа отвечала за работу городского хозяйства, так же в ней был отдел который занимался массовыми захоронениями убитых в ходе боев. Что интересно за продовольственное снабжение Ярославля взялась актриса Интимного театра Барковская.

Поскольку обстрелы города стали усиливаться, было принято решение перевести Штаб восстания из гимназии Кокуевой, который оказался фактически на линии фронта, в здание Государственного банка (сейчас здание по адресу ул.Трефолева д.9). Восставшие встретили сопротивление со стороны работников Госбанка, которые даже в это время не покинули своей службы. Однако служащие и заговорщики смогли договорится о паритетном использовании помещений.

С этого дня начала «работу» «плавучая тюрьма», баржа с дровами куда были посажены советские работники была вывезена на середину Волги.

Красная Армия начала получать поддержку из близлежащих городов. В Ярославль стали прибывать отряды из Костромы, Тутаева, Ростова Великого. Город все плотнее оказывался в кольце блокады.

На фото отряд ростовских коммунистов, направленных на подавление мятежа в Ярославль.

 

9 июля 1918 года. Четвертый день ярославского восстания.

В ночь на 9 июля красным удалось погасить пулеметную точку на колокольне церкви Воскресенья на Божедомке. Не смотря на то, что колокольня была обстреляна из пушки пулемет не умолкал и лишь в темноте красноармейцы смогли окружить ее. По свидетельству начальника Новгородского отряда Полякова, от туда «был снят поп». Его расстреляли тут же у стены храма. Тот же Поляков так вспоминает этот день: «...ко мне явились парламентеры от белых с воззванием. Содержание воззвания было... таково: «Командиру красных войск, действующих против г. Ярославля, предлагаем именем верховного вождя генер. Алексеева завтра в 12 или в 1 час. дня сдаться». Указаны были пункты, где я должен был сдаваться, в случае же несдачи вся вина за последствия ляжет на меня....мы ответили: «Предлагаем завтра в 8—9 час. город очистить и сдаться. Пункты сдачи указали, если сдачи не будет, то в 10 час. город будет обстрелян, зажжен и от такового не останется камня на камне и что вся ответственность ляжет на руководителей восстания». Конечно, сдачи белыми не было, и я приказал открыть беглый артиллерийский огонь и зажег таковой».

Иван Севастьянович Цехонский управляющий Ярославского Отделения Государственного Банка находился в самой гуще восстания. Штаб восставших переехал в здание Банка. Им было занято операционное отделение. К нему в квартиру приехала делегация от руководителя восстания с требованием открыть кладовую. «Тогда в кладовой было денег свыше 100 миллионов (в последствии была названа сумма в 158 миллионов). Это была по тому времени значительная сумма. Тогда я сообразил, что действительно получается что-то неладное: если попадут в кладовую так, то вся денежная сумма подвергнется расхищению....Я попросил разрешения переговорить со своими сотрудниками по охране денежной кладовой, и мы решили деньги эти выдать, для того чтобы спасти все остальное...Деньги два с половиной миллиона в присутствии их взяли и выдали расписку».

Туда же в новый Штаб после полудня к полковнику Перхурову приходят два французских офицера-летчика. Как впоследствии вспоминал сам Перхуров они заявили, что прибыли в Ярославль для того что бы найти квартиры для французских войск, которые должны высадится в Архангельске. «Они показали несколько телеграмм за подписью Нуланса (французский посол один из организаторов мятежа) и Лаверепа. Из телеграмм ничего определенного вынести было нельзя, а на словах офицеры объяснили, что десант будет высажен непременно и нужно ждать прибытия его главных частей со дня на день».

Восставшие выпускают несколько листовок в которых говорится о том, что по всей Ярославской губернии поднимаются крестьянские восстания и крестьянские отряды массово движутся в Ярославле. Так же упоминается, что восстание в Рыбинске развивается весьма успешно. И то и другое было сознательной ложью. В одной из листовок говорилось о продолжении набора в добровольцы.

«Впредь до выработки общих окладов жалованья сообразно с условиями содержания для г. Ярославля и его района установлены следующие оклады при готовом помещении и одежде:

Командир полка- 600 руб.

Командир батальона (артил. Батареи)- 500 руб.

Ротный, эскадронный командиры- 400 руб.

и старший офицер (артиллерии батареи)- 375 руб.

Взводный командир- 350 руб.

Отделенный командир- 300 руб.

Рядовой боец (подготовленный)- 275 руб.»

Красные получают из Москвы бронепоезд, броневик и сто человек пехоты.

На фото Пошехонская улица (сейчас ул.Володарского)

 

10 июля 1918 г. Пятый день ярославского восстания.

Французские летчики появившиеся в штабе Перхурова накануне просят дать им пропуска через Заволжский участок фронта, чтобы они могли продвинуться навстречу частям десанта и поторопить их прибытие. Им был дан пропуск и выделен автомобиль на котором они уехали в сторону Данилова. Впоследствии Карл Гоппер говорил, что скорее всего это были ни какие не французы, а разведчики работавшие в пользу красной армии. В любом случае больше информации от них не было. Перхуров в штабе проводит совещание. Понимая оперативную обстановку и то, что кольцо окружения вокруг города сжимается все плотнее он требует начала эвакуации гарнизона. В этом его поддерживает и Карл Гоппер: «На совещании с достаточной ясностью обрисовыва­лась необходимость эвакуироваться из города, пока не поздно, хотя были и голоса против. Эти последние все еще возлагали надежду на Рыбинск и на обещанную помощь десанта союзников из Архангельска. На десант лично я никаких надежд не возлагал, так как помощь эта фактически не выполнима вследствие громадной отдаленности... Решение было принято не окончательное. С одной стороны, решено было сделать все подготови­тельные распоряжения для эвакуации, а с другой, усилить деятельность по созданию крестьянских отрядов». Против эвакуации выступили те кто находился на фронтах, и к вечеру этого дня к Перхурову пришли делегаты от солдат. Они высказали готовность сражаться до конца.

Бронепоезд прибывший на помощь Красной армии вступает в бой. Командир бронепоезда сообщает, что от интенсивной стрельбы выходят из строя 2 из 6 орудий. Своими активными действиями бронепоезд окончательно отбивает железнодорожный мост. Он полностью переходит под контроль красных. В городе так же ведутся активные бои. На Сенной площади (сейчас пл.Труда) красные замечают движение белых в районе пожарной каланчи. Действующие на том участке фронта красные командиры видят в бинокль, что на ней устанавливается пулемет. Туда направляется бронепоезд с дальнобойными морскими орудиями. Нескольких выстрелов хватило для того, чтобы почти полностью разрушить каланчу. Эти локальные успехи красных не внушают оптимизма солдатам. В районе станции Всполье (сейчас Ярославль-Главный) среди красных отрядов наблюдается паника, о чем с мест сообщают красные командиры.

На Заволжском участке фронта идут ожесточенные бои. Командующий этим участком фронта полковник П.Злуницин вспоминал, что красные несколько раз ходили в показательные атаки «В 3 часа дня около полуторы тысячи красных повели наступление на нас. Здесь были и китайцы и матросы. Шли они без рубах, полуобнаженные, через их грудь были надеты красные ленты. Шли и пели Интернационал». Но подобные методы не смутили опытных офицеров, воевавших на стороне белых и раз за разом эти атаки заканчивались ничем. «Бой кипел долго. Наша артиллерия пристрелялась по большевистской цепи, и они терпели большой урон. Не выдержав огня, красные стали отходить, мы же преследовали их и заняли свои окопчики. Бой длился 8 часов...Потерь у нас было много...До вечера мы убирали трупы и сносили их в реку. Насчитали полтораста трупов».

Жара, которая стояла в Ярославле в первые дни восстания, сменилась грозами и дождями.

На фото каланча пожарной части на Сенной площади до и после восстания.

 

11 июля 1918 года. Шестой день ярославского восстания.

Дождь начавшийся накануне не прекращаясь идет и сегодня. В 8 часов утра батареи красных начинают сильный артобстрел центральной части города. После массированной артподготовки пехота пытается пойти в атаку. Однако оборона белогвардейцев встречает красных организованным огнем. К двум часам дня бой в центре прекратился. Во время артобстрела красными был разрушен городской водовод. Городская управа выпускает обращение к горожанам:

«Мстя за изгнание из города, большевики в жестоком безумии разрушения города не пощадили и городского водопровода, в котором снарядами разбили котел.

Для подачи воды в сеть водопровода Городским Самоуправлением приняты самые энергичные меры, которые в ближайшие дни должны привести к возобновлению водоснабжения.

Временно вода будет подаваться насосами в чаны у Некрасовского бульвара, против дома Огнянова, в фонтане на Казанском бульваре (в саду) и во Власьевском сквере — откуда население и может брать воду.

11 июля н. с. 1918 года. г. Ярославль».

Перхуров пишет еще одно обращение к командирам Красной армии, в нем в частности говорится, что за каждый случай пожара будут расстреляны 10 пленных коммунистов. Как во время допроса говорил сам Перхуров это была лишь угроза, которую в действие никто приводить не собирался. Но в последствии в суде это будет преподнесено как одно из зверств восставших.

В этот день всем красным частям окружающим Ярославль приходит телеграмма из Москвы. «Командующим Ярославским районом назначается Геккер, кому подчинены Ярославский и Костромской штабы. Одиннадцатого июля. Номер 02004. Нарком воен. Троцкий».

И уже вечером Геккер отправляет первую оперативную сводку в Москву.

«Оперативная сводка за 11 июля [в] Ярославском Северном районе

Наступлением 11 июля разведки заняли станцию Филино, дошли до левого берега Волги, заняв территорию от железнодорожного моста до ст. Тверицы4. Белогвардейцы, собрав силы, начали наступление и рисковали быть отрезаны от Вологды. Состав банд — разный сброд. Сильный дождь мешал оперативным действиям. Люди промокли и лежали [в] грязи, боеспособность, [за] исключением латышских стрелков, потерялась. 12 июля отряд отдыхает и приводит себя порядок. Потери наши: один убит, восемь ранено. Показаниями перебежчиков установлено, [что] штаб противника расположен [во] Всполье, председатель штаба Дмитровский.

Командующий Ярославским Северным районом

Окркомвоен Беломорского [округа] ГЕККЕР»

Анатолий Ильич Геккер Участник Первой мировой войны. После Октябрьской революции избран Солдатским съездом начальником штаба 33-го корпуса, а затем с января 1918 — командующий 8-й Российской армией Румынского фронта в чине штабс-капитана. Один из организаторов частей Красной Армии.

Начальник штаба Войск внутренней службы Республики.

Начальник Военной академии РККА.

Военный атташе в Китае и Турции.

Начальник oтдела внешних сношений Разведывательного управления РККА.

На следствии по «делу антисоветской троцкистской военной организации» показания против Геккера дал Тухачевский. Расстрелян 1 июля 1937 года. Реабилитирован в 1956 году.

На фото А.И.Геккер фото 20-х годов.

 

12 июля 1918 года. Седьмой день ярославского восстания.

Самые активные бои в этот день происходили на Заволжском участке фронта. Там отряды белых атаковали пулеметчики 1-го Латышского Стрелкового полка при поддержке отряда коммунистов г.Дани­лова. До этого они уже дважды пытались смять оборону восставших. Заняли станцию Филино и напали на крестьян села Яковлевское, после чего отошли на свои позиции. Туда была направлена группа латышских офицеров и в районе станции Филино был образован новый участок фронта. Третью атаку на Тверицы красные произвели большими силами. Они вытеснили белогвардейскую заставу из станции Филино и заняли станцию Урочь почти у самого берега Волги. Для окруженных в городе белогвардейцев Тверицы оставались единственным местом через которое они могли в случае отступления уйти из города и разгром заволжского отряда мог лишить их этой возможности. Узнав о тяжелом положении дел за Волгой Перхуров поставил под ружье практически весь штаб включая писарей и телефонистов. Переброску резерва в помощь заволжскому фронту была поручена Карлу Гопперу. Как только корабли с подкреплением причалили к берегу красные перешли в наступление. 4000 человек пытались в очередной раз скинуть оборонительные порядки белых в Волгу. Бой был длительный и ожесточенный. Подкрепление, прибывшее из города, засело в деревушке и боялось двинуться вперед. Командовавший этим участком фронта полковник Злуницин был вынужден лично вести новобранцев в бой. Появление резерва подняло дух обороняющихся, и они, перейдя в атаку, опрокинули красных. Отдельно стоит сказать о артиллерии белых и пулеметчиках. Это были ветераны Первой мировой, которые не смотря на превосходящую силу противника действовали крайне хладнокровно и своей точной стрельбой вносили панику в ряды наступавших. Но и артиллерия противника не простаивала без дела. Как только пехота отступила тут же начали бить пушки Латышкого полка. Белые контратаковали, их атаку остановили пулеметы неприятеля. Такой бой продолжался до самого вечера. По воспоминаниям полковника Злунина в этот день «у нас было около 30 человек убитых и около 50 человек раненых».

В городе положение дел было такое. Фронт тянулся от устья Которосли (Стрелки) по берегу. В районе Сенной площади (пл.Труда) он поворачивал к ней, пересекал ее и шел к губернской земской больнице (Больница им.Соловьева). Сама больница находилась между фронтами. К слову, в ее стенах оказывали помощь раненым как с одной так и с другой стороны. От больницы линия фронта тянулась в сторону железнодорожного моста и заканчивалась в районе центральной водопроводной станции (сейчас Водоканал в самом начале пр.Ленина). Карл Гоппер в своей книге «Четыре катастрофы» так описывал ситуацию в Ярослвле на 12 июля: «Кварталы по­близости водопровода были сплошь сожжены артиллерийским огнем. Все лучшие дома в городе начиная с Демидовского лицея и фабричные дома были также разрушены либо сожжены артиллерией красных. Несмотря на сильное разрушение кругом, защитники города чувствовали себя доволь­но бодро и уверенно. На каждом из наших четырех боевых участков было в среднем около 6 пулеметов. В вин­товках недостатка не было, но начинал ощущаться недостаток в патронах...оставшиеся же к этому времени ружейные патроны остав­лялись исключительно для пулеметов. Общим резервом для всех участков служил единственный броневой автомобиль, который всегда появлялся там, где положение стало крити­ческим и... своими действиями всегда восста­навливал положение».

В конце дня командир красных отрядов А.И Геккер телеграфирует в Москву Троцкому: «Наши части заняли позиции около деревни Филино. Связь между отрядами налаживается. Силы противника малочисленны, но хорошо вооружены, ими занимаются здания, служащие им надежным прикрытием. При приближении советских частей крестьяне бросают оружие и уходят в деревни. Белогвардейцы насильственно мобилизуют местных жителей. Настроение противника вялое, активных действий с его стороны не предпринимается. Настроение наших частей бодрое».

Командующий обороной Ярославля полковник Перхуров на суде, вспоминая события этого дня говорил, что именно тогда у него впервые появились сомнения в удачном исходе восстания.

На фото карта Ярославля времен мятежа. Черным цветом обозначены полностью сгоревшие дома, темно-серым сильно пострадавшие, светло-серым частично пострадавшие, белым не пострадавшие от обстрелов и пожаров.

 

13 июля 1918 года. Восьмой день ярславского восстания.

Ночь на 13 июля прошла спокойно. И только с рассветом части красных начали артиллерийский обстрел города. На завожском участке фронта красные предприняли атаку на станцию Филино. К этому времени белые смогли привести в порядок оборонительные позиции. Они разобрали на расстояние пушечного выстрела железнодорожные пути перед станцией. Но силы наступающих и обороняющихся были неравны. И уже после полудня Филино и Урочь оказались под контролем красных. Командир отряда коммунистов из г.Данилов Комиссаров докладывает в штаб Геккеру: « Сейчас в наших руках местность, начиная от жел[езно]дорожной насыпи, мост через Волгу и кончая левым флангом местечко Тверицы, большая часть которой находится еще в руках противника. Весь отряд лежит в цепи, занимая по протяжению около трех верст. Резерва почти никакого, необходима немедленная же поддержка. За день пока обнаружено с нашей стороны два убитых и одиннадцать раненых». О необходимости введения в бой резервов телеграфирует в Москву и военный комиссар Ярославского округа Аркадьев: «Сначала имели успех, затем ввиду утомления и упадка духа сила удара стала ослабевать, местами отошли на прежние позиции. Бои идут 7 дней. Части не сменялись. Шлите отряд 1000 штыков, желательно латышей, для штурма».

На улице Железная (сейчас Кооперативная) после артобстрела загораются склады с провизией, это главный продуктовый резерв восставших. Так же обстрелян штаб восстания, но без особенных последствий. В Ярославль прибывает один из самых молодых командиров Красной Армии, на момент восстания ему было всего 21 год, Константин Августович Нейман, который берет в руки общее руководство всеми фронтами. Он так описывает ситуацию в городе: «Войска, базирующиеся против белогвардейцев, переутомлены, поэтому впредь до получения подкреплений броневых автомобилей, аэропланов предпринять ничего не могут. Прежним командованием до моего прибытия фронт был устроен неправильно, части не имели связи между собою, резервов совершенно не было. Люди, действующие на фронте, перевернуты сразу и расходуются там безмерно восьмые сутки».

Перхуров вызывает к себе командира Завожского фронта полковника Залуницина и честно признается «...мы окружены — положение безвыходное. Многие из восставших пали духом и стараются улизнуть в села и там укрыться от мести большевиков. Армия начинает испытывать недостаток в еде, т.к. припасы на исходе. Бои, продолжающиеся каждый день, стали в тягость населению. Света нет, воды нет. За ведром воды приходится бежать к Волге или к Которосли, рискуя жизнью, т.к. большевики обстреливают эти места. Кроме того, вода в реке заражена трупами. Река служит общим кладбищем для нас и для большевиков. Кроме того, откуда-то из верховьев Волги плывут разложившиеся трупы. Где и что делается — неизвестно. С каждым днем большевики подвозят все новые и новые силы... Из-под Архангельска на днях прилетал аэроплан. Английский летчик привез мне бумагу, в которой англичане приглашают пробиваться на север к Архангельску. Обещают снаряжение, обмундирование и питание...». Про аэроплан из Архангельска, конечно, было очередное вранье, а вот все остальное чистая правда. Это в своих воспоминаниях подтверждает и Карл Гоппер, который в этот день покинул центральную часть Ярославля и больше не смог туда вернуться: «Уже с самого начала этого периода боя я видел бесполезность такой обороны, если не будут приняты другие меры. Сносясь по телефону с полковником Перхуровым, я настаивал, чтобы весь отряд был переброшен в Тверицу, и, освободив путь на Данилов, отходил в этом направлении, с целью соединиться с французским десантом, двигающимся из Архангель­ска...Мой отряд таял прямо-таки по часам, много выбы­вало ранеными; многие оставляли свои места самовольно, видя безнадеж­ность положения и чувствуя страшную усталость. В конце второго дня у меня осталось не более 80 человек бойцов. Тогда Перхуров обещал мне по­мочь «с другой стороны» своими силами, как он выразился по телефону. Из туманных пояснений я понял, что он намерен выехать ночью на паро­ходе с отрядом вверх по Волге и, пополнив свои ряды крестьянами, на­пасть на тыл красных в Тверице».

Начались самые тяжелые дни осажденного Ярославля.

На фото Констнтин Нейман. Фото 1920 года. Участник Первой мировой войны, прапорщик. С отрядами Красной Армии, после подавления Ярославского мятежа, воевал против Колчака, в качестве командира дивизии устанавливал «советскую» власть в Монголии. Награжден двумя орденами Красного знамени и орденом Ленина. Расстрелян 5 ноября 1937. Реабилитирован в 1955 году.

 

14 июля 1918 года. Девятый день ярославского восстания.

Один из самых «спокойных» дней двухнедельной эпопеи. Штаб красных из Всполья посылает оперативную сводку в Москву: «За истекшие сутки на Ярославском фронте крупных перемен не произошло, белогвардейцы активных [действий] не предпринимали. Склады продовольствия белых на Железной улице подожжены артиллерийским огнем. Штаб белых тоже был обстрелян артиллер[ией]. На всем фронте редко ружейная, пулеметная и артиллерийская стрельба. Артиллерия белых не отвечала».

На заволжском участке фронта белые восстанавливают линию оборону, которая была нарушена днем ранее. По непонятным причинам 1-ый Латышский полк оставляет занятые позиции на станции Филино и отступает за железнодорожную насыпь. Туда полковник Гоппер возвращает людей из резерва. Он ставит заставы, по одному отделению с пулеметом в замаскированных окопах. А сам с отрядом в 20 человек выдвигается на станцию Урочь. Однако к вечеру один из командиров, без его ведома, решает снять эти заставы и присоединить их к широкому фронту в лесу перед Филино.

В городе ухудшалась ситуация с водой. Дожди прекратились и вновь в Ярославле установилась жаркая погода. Водозабор был разбит артиллерией красных и воды не хватало ни для бытовых нужд ни для тушения пожаров. И если в городе загорались дома, то пожарные команды, которые работали все дни мятежа, в лучшем случае могли растащить горящий дом баграми на бревна. Тушить пожары было нечем. Гражданское население так же очень сильно страдало от отсутствия воды. В городе действовал запрет на использование воды для стирки белья и других нужд. Горожане могли использовать воду лишь для питья. Самые отчаянные ходили за водой к Волге или Которосли. Вот так вспоминает те дни один из жителей Ярославля «Интересную картину представлял Семеновский спуск к Волге. Под аркой лежало несколько человек офицеров в полной форме, с георгиевскими крестами, убитых, а рядом старуха с пустыми ведрами, уткнувшись лицом вниз...только этим путем можно было получить воду. На другое утро офицеры были раздеты мародерами. Этих хищников развелось тоже порядочно, бывали случаи специального поджога брошенных жителями домов с целью воспользоваться имуществом, или же впоследствии малоценные вещи в земле оказывались нетронутыми, а лучшие оказывались вырытыми».

На фото панорама ул.Большая Рождественская (сейчас Б.Октябрьская). Фото сделано осенью 1918 с колокольни храма Николы Мокрого.

 

15 июля 1918 года. Десятый день ярославского восстания.

Утро началось боем на заволжском участке фронта. Красные неожиданно ударили мощными силами по узкой цепи обороняющих этот участок. Их встретили организованным огнем, но напор был настолько сильным, что белым пришлось отступить в сторону Твериц. И лишь там, путем привлечения на фронт небольшого резерва, это отступление удалось остановить. Бой на окраине Твериц, начавшись утром этого дня, продолжался потом еще четверо суток.

С началом дня бои развернулись и по линии Сенная площадь-Земская больница-Городской водозабор. Красные своей артиллерией не давали поднять головы обороняющимся. По сообщения красных командиров в этот день им удалось занять Интендантские и Артиллерийские склады. «Некоторое имущество при первом занятии белогвардейцами было растащено, но не в значительном количестве. Денежные знаки, находившиеся в Государственном Банке, по всем данным, как видно, взяты белогвардейцами, из того, что у некоторых пленных белогвардейцев было отобрано даже золотые и серебряные монеты, и, по рассказам пленных, они уплачивали войскам по 300 рублей в день каждому». От артобстрелов очень страдают мирные жители, которые прячутся в подвалах зданий. Городская управа может выделить жителям осажденного города лишь по небольшому куску черного хлеба. Его режут на несколько частей, дабы растянуть эту еду на весь день.

В штабе восстания начинается военный совет. Заседание совета открыл Перхуров, как командующий армией сделал доклад о положении на фронте и, сказав, что дальше нельзя бездействовать, предложил членам совета высказаться по этому поводу. После Перхурова стал говорить генерал Карпов. Он предлагал сидеть в Ярославле и защищаться до последнего. Он был уверен что скоро вслед за Ярославлем поднимется все Поволжье. А этими силами можно будет двинуться на Москву. Так же Карпов предложил сформировать еще 4 полка пехоты из жителей города. Он обратил внимание на то, что главную роль в восстании сыграли приезжие, а ярославцы пока отсиживались по домам.

Перхуров выступил с противоположным предложением. Снять со всех участков фронта людей, переправится через Волгу и прорвав оборону красных идти в Архангельск. Большинство присутствующих было на стороне генерала Карпова. И тогда кто-то из присутствовавших предложил Перхурову сдать командование армией генералу Карпову, а самому войти в состав правительства, сформированного из представителей местной общественности и профессуры Демидовского лицея. Перхуров отверг это предложение и совет закончился не приняв ни какого решения.

Пока шел совет положение на фронте ухудшалось. Со всех участков требовали пополнений и пищи. Все городские больницы и общественные здания были наполнены ранеными. Все врачи города Ярославля добровольно оказывали помощь раненым. Аптеки безвозмездно предоставили перевязочные средства.

Уже по окончании совета Перхуров принимает решение о передаче командования генералу Карпову. Он решается переправится на другой берег Волги, набрать в отряд крестьян из окрестных деревень и ударить в тыл красным. С другой стороны его должен поддерживать заволжский фронт Гоппера. После прорыва фронта все войска во главе с Карповым должны устремится в этот прорыв и уйти в Архангельск. Для прорыва приготовили 10 пароходов общества «Самолет». Желающих идти на прорыв вместе с Перхуровым оказалось достаточно много, но генерал Карпов потребовал оставить людей на позициях. В это время фронт местами оголился, многие повстанцы уже окончательно пали духом и старались спастись бегством из города. Чтобы не допустить выхода из осажденного города тех кто поддерживает белых, именно в этот день большевики издают указ о запрете въезда и выезда из Ярославля в связи с белогвардейским восстанием. На пароход с собой Перхуров берет всего 50 человек.

В ночь с 15-го на 16-е июля генерал-лейтенант Петр Петрович Карпов принимает командование всей армией.

В этот же день в Ярославль со своим штабом переезжает командующий Южным Ярославским фронтом Юрий Станиславович Гузарский, который руководит действиями красных в центральной части Ярославля.

В Москву летят весьма оптимистичные телеграммы: « Утром получено три броневых автомобиля, которыми около 4 час. дня нами был предпринят удачный и смелый налет против цепи белых. Нами был захвачен 1 пулемет, потери противников значительны. Установлена связь телефона через мост с войском Геккера, действующим на левом берегу Волги. В настоящее время белые открыли стрельбу из пулеметов, по всему фронту идет сильная ружейная и пулеметная стрельба. Белые доживают последние часы» Военкомокр НЕЙМАН.

«Положение благоприятное...Замыкаем <противника> в мешок. Есть надежда дня через полтора или сутки совершенно уничтожить мятеж. Противника человек шестьсот...наши соединились в кольцо почти, <противнику> из него не уйти» ЩЕТКИН Заведующий оперативным Отделом военного комиссара Гузарского.

Юрий Станиславович Гузарский офицер царской армии перешедший на сторону большевиков. После расстрела заговорщиков лично спас от расстрела актрису Валентину Барковскую, которая была вхожа в Штаб белых и отвечала за обеспечение продовольствием Ярославля. 14 января 1919, будучи командиром 15-й стрелковой дивизии, был осуждён военным трибуналом и расстрелян «за невыполнение приказов командования, своевременную неявку в штаб и дискредитацию политработников».

На фото броневики Красной армии на станции Всполье.

 

16 июля 1918 года. Одиннадцатый день ярославского восстания.

Рано утром, лишь только рассвело, пароход общества «Самолет» отчалил от берега и пошел вверх по Волге. На этом судне находился экс-руководитель Ярославского восстания полковник Александр Петрович Перхуров. С ним было 50 человек. Удивительно то, что выход этого парохода красные оставили вообще без какого либо внимания. По воспоминаниям Перхурова по ним не стреляли ни пушки, которые за 10 дней отлично пристреляли Волгу в районе моста, ни пулеметы красных, которые были установлены там. Пароход спокойно дошел до Толгского монастыря, где вся команда покинула его.

В 8 утра в небо над Ярославлем поднимается самолет «Voisin» на своем борту он несет 16,5 кг. бомб, которые он должен сбросить на пристань у Семеновского спуска (сейчас Красный съезд), и здание бывшего училища духовного ведомства (сейчас здание управления СЖД). А так же произвести воздушную разведку. Белые открыли огонь из пулеметов по самолету, но исполнению задачи это не помешало. Летчик произвел бомбометание, но при посадке аппарат перевернулся. Таким образом этот вылет для «Voisin» стал первым и последним.

В 9 утра начинается артподготовка красных, город обстреливается из разных калибров. После чего красные поднимаются в атаку. В районе станции Всполье и Сенной площади красная пехота смогла продвинуться вперед на весьма приличное расстояние. Белые отступив под первым ударом смогли прийти в себя и уже к 15 часам восстановили линию обороны. При этом один из броневиков красных, который поддерживал наступление отряда Громова был подбит артиллерией восставших.

Видя то, что красные отряды не могут решить поставленных задач Гузарский телеграфирует в Москву: «Блестяще начатое наступление привело к весьма скромным результатам, так как сказались скудность технического материала и малая выдержка пехоты, которая много забрала, но не удержала, так как неспособна укреплять занятое... Мне нужно пятьсот человек стойкой пехоты. Десять вагонов снарядов, среди них химические и зажигательные». Впервые красные говорят о возможности использовать химическое оружие.

В свою очередь штаб Добровольческой армии выпускает листовку в которой сообщалось, что «войска бодры и уверенно глядят на будущее, которое должно окончательно обрисоваться в ближайшие дни...Граждане мужественно и стойко переносят поражающие их несчастья». На деле граждане подсчитывают убытки от постоянных обстрелов и бомбежек. Председателя квартального Комитета № 20 по самообороне подает в Штаб рапорт следующего содержания: «Доношу, что во вверенном мне квартале № 20 не все обстояло благополучно за сутки. Дом № 9 Иконникова по Пробойной ул (сейчас ул.Советская). уже вторично попал под обстрел из орудий со стороны красной армии. Двумя снарядами с западной и северной стороны пробита насквозь деревянная стена кухни в квартире г. Каратыгина. Начался пожар, прекращенный домашними средствами. Кухня носит следы сильного опустошения. Все жильцы дома выехали, оставив все имущество в квартире на попечение дворника. В доме № 22 Успенского по Екатерининской ул.(сейчас ул.Андропова), в нижнем этаже, в квартире, занимаемой чайной лавкой, снарядом с с.-зап. стороны пробита насквозь каменная стена. Вся чайная посуда торгового заведения оказалась разбитой. Снарядом, брошенным с аэроплана на площадку перед Казанским монастырем, разбиты все уцелевшие до сего времени стекла в окнах. Пролетевшим над головой А. Я. Тарасовой в сгоревшей квартире ее снарядом г. Тарасова оказалась сильно контуженной в голову».

И все же красные заканчивают этот день на мажорной ноте. Гузарский, которого официально утверждают общим командиром над всеми Ярославскими фронтами, обещает Троцкому закончит восстание в течении 2 суток. «В течение 48 час. все можно будет ликвидировать. Я кончил. ГУЗАРСКИЙ».

 

17 июля 1918 года. Двенадцатый день ярославского восстания.

Ночью этого дня латышские отряды под командованием Геккера смогли окончательно сузить Заволжский фронт до размеров Твериц. В этом бою в плен к красным попали 50 человек. В качестве трофеев им достался один грузовой автомобиль, пушка и много другого имущества. Гузарский сообщает в Москву о том, что «белые показали за последние дни замешательство, командный состав старается спастись бегством по Волге отдельными группами, баржи и лодки нашей артиллерией потопляются». Однако это была не совсем правда ибо Заволжский фронт под командованием полковника Гоппера продолжал организованное сопротивление.

Рано утром этого дня в воздух вновь поднялся самолет с красными звездами на фюзеляже. Морской летчик Илья Сатунин получил приказ Гузарского «...сбросить бомбы над прилегающим к Волге кварталом, в частности, над губернаторским домом, что возле Ильинского собора, а также на собор. Полёт закончите не позже 8 часов утра, время, когда наши части должны перейти в наступление. Если возможно, совершите 2 или 3 полёта». Самолет «Фарман-30» дважды принимал на свой борт по 6 пудов динамитных бомб и летчик исполнил приказ командования. С высоты полтора километра эти бомбы были сброшены на город. После второго полета пилот сообщил, что «большая часть бомб попала в район расположения штаба противника (около бывшего губернаторского дома)».

Летчики заметили сильные повреждения зданий и возникшие пожары. Обнаружили пулеметные гнезда. Оттуда аэроплан несколько раз был обстрелян. Несмотря на то, что самолет летел на высоте 1200 метров около него был слышен свист пуль и уже на земле было обнаружено одно попадание в аэроплан.

Помощник командира Южного фронта НЕЙМАН в сводке сообщает «Ввиду упорства противника решено было усилить бомбардировку, применяя для этой цели наиболее разрушительной силы бомбы...кольцо наших войск вокруг Ярославля тесно сомкнулось. Такова была первая боевая задача, успешное выполнение которой уже позволяло перейти к наступательным действиям, каковые нами и были вслед за тем предприняты».

Надо отметить, что «наступательные действия» красных шли с переменным успехом. В этот день при атаке красных в районе ул.Цыганской (сейчас Гор.Вал) были подбиты два броневика. Причем машины были подбиты «дружественным огнем». Бронеплощадка стоявшая на станции Всполье заметила движение броневиков в этом районе и думая, что это белые обстреляла его из пушек. Команда обслуги броневиков из 11 человек погибла, машины попали в руки мятежников.

Весь день с самого раннего утра в районе «11-ой версты» (сейчас станция «Приволжье» около Шинного завода) идет ожесточенный бой. Красные пытаются смять оборону белых, а те в свою очередь пытаются прорваться к железнодорожному мосту. Военный комендант станции Всполье Горомов получает оттуда сообщение: «Давайте помощь, или мы отступим, и 11-ть вагонов под раненых». Белые давят и есть опасность того, что они отобьют выход на железнодорожный мост. Левый фланг красных дрогнул и отступил. Но в это время на подмогу кинишемскому отряду приходит бронепоезд, который огнем артиллерийских орудий и пулеметов восстанавливает линию фронта в этом месте. Бой прекращается лишь с наступлением темноты.

На фото самолет «Фарман-30» и летчик Сатунин Илья Владимирович. Саутин И.В. окончил Севастопольскую школу авиации и Петроградскую морскую школу высшего пилотажа в Красном Селе. Воевал в гидроавиации. Выделялся храбростью и отличной техникой пилотирования. После Революции перешёл на сторону новой власти. С лета 1918 года командовал отрядом. Погиб в сентябре 1919 года под Ельцом.

 

18 июля 1918 года. Тринадцатый день ярославского восстания.

В Ярославле опять поменялась погода. С самого утра шквальный ветер и сильный дождь. Еще ночью артиллерия красных с закоторольсной части города начался обстрел белогвардейских укреплений в районе улицы Рождественская (Б.Октябрьская) и мельницы Вахромеева (Мукомольный завод). Мельница и ее постройки загорелись.

Гарнизон Заволжского участка фронта сосредоточился в Тверицах. Командир гарнизона полковник Гоппер накануне вечером говорил по телефону с начальником штаба генералом Карповым. Тот попросил его продержаться еще сутки на случай если полковник Перхуров все же выйдет в тыл красным со своим отрядом. Если же этого не случится генерал приказал Гопперу переправить оставшихся бойцов и оружие через Волгу. Гоппер попытался возражать, но Карпов заметил что приказы старшего по званию не обсуждаются и объявил ему, что Ярославский отряд переходит на инженерную оборону.

В городской управе проходит последнее за время мятежа заседание. Некоторые члены управы хотят пойти в штаб восстания и категорически требовать сдать город красным. Но комиссар Временного правительства в Ярославле Борис Дюшен был резко против этого и настаивал на продолжении борьбы.

Днем на станции Урочь красные собирают совещание командиров штабов. Туда вместе со своим штабом на бронепоезде едет Гузарский.

Уже вечером штаб заволжского отряда принимает решение закончить оборону. Отряд отходит к более спокойному участку фронта к селу Савино (напротив Нижнего острова). За отрядом с того берега высылается пароход. Над Тверицами поднимается красный флаг.

Увидев его арестанты, которые находились на «барже смерти», решились на побег. Они отвязали чалку, которая держала баржу на середине реки и она движимая течением дошла до Коровников, где ее встретили красные. По воспоминаниям одного из арестованных эти несколько сотен метров пути были для некоторых арестантов смертельными: «Баржа понеслась со скоростью «Самолета». В нас стреляли белые и красные. Дровяные баррикады нас защищали, и лишь немногие погибли....После этого выглянул <в окно>. Баржа около Лицея плывет, и в нас стали стрелять орудия из Коровницкой тюрьмы красных...Вся баржа, начиная с самого сильного и кончая умирающими, гудела: «Товарищи, мы свои». Эту радостную, живую картину равнодушно было смотреть невозможно».

Совещание красных штабов на станции Урочь заканчивается ночью. Гузарский со штабом едет на другой берег и попадает в железнодорожную катастрофу. Уже переехав мост бронепоезд сталкивается на путях с бронеплатформой. Оба поезда падают с насыпи. Гузарский и члены его штаба получают разной степени тяжести травмы, но погибших в аварии нет.

В Савино начинается эвакуация заволжского отряда. Порядка 50-60 человек грузятся на корабль, который под огнем красных отходит от берега. Гоппер с адъютантом в этот момент снимают последние посты и не успевают на него. «Мы остались 16 человек в беспо­мощном положении на берегу, остальные, с постов, более близких к берегу, успели сесть на пароход...Мы стояли на месте, не зная, что предпринять. Более спокойная часть нашего участка была к югу, со стороны деревни Савино, откуда сегодня, почти весь день, не было стрельбы. Мы направились берегом в ту сторону...нам удалось благополучно достичь громадного леса. Тут мы почувствовали себя временно спасенными... Еще в тече­ние 2-х дней после этого мы старались установить связь с Перхуровым, но когда и это не удалось, то пришли к необходимому выводу — распрощаться с Ярославлем». Организованная оборона заволжского фронта закончена.

После совещания в штабе красные пытаются более предметно решать вопрос о использовании в Ярославле химического оружия. Вот разговор штаба красных на ст.Всполье с начальником оперативного отдела наркомата по военным делам Сергеем Владимировичем Чикколини: «Сколько у вас химических снарядов?- Снарядов вовсе нет, имеются в Иванове-Вознесенске - Если у вас баллоны с удушливыми газами? - Баллонов с газами здесь нет, также нет масок. Маски имеются в очень незначительном количестве».

Положение красных на всех фронтах становится стабильным. Начальник чрезвычайного штаба Дмитровский телеграфирует в Москву Троцкому.

«Белые замкнуты в кольцо. Костромичи подошли и установили связь с Северным и Южным отрядом, противник пытается делать вылазку, но отражается огнем и идет подготовка. Прибыли с нашими пленными из Ярославля бежавшие путем снятия с якоря. Помощь понемногу прибывает. Большой недостаток в пулеметчиках и артиллерист. и инструкторах, а также нет прислуги для тяжелых орудий, которые получали».

На фото вагоны штаба Красной Армии на ст.Всполье.

 

19 июля 1918 года. Четырнадцатый день ярославского восстания.

Артиллерия красных всю ночь без перерыва обстреливает город. В уцелевших каменных зданиях в центральной части города укрываются руководители белогвардейцев. По всему фронту в окопах остаются те, кто решил сражаться до конца. Один из отрядов белых под покровом ночи пытается пойти в прорыв через «американский мост». Но с другого берега красные открывают прицельный огонь и белые вынуждены отступить в окопы в районе Спасо-Преображенского монастыря.

Несмотря на то, что на заволжском участке белые прекратили организованное сопротивление днем была артиллерийская перестрелка. Красные обстреляли здания в которых ранее находились отряды полковника Гоппера и оттуда был открыт ответный огонь из пушек. В районе станции Урочь было повреждено одно орудие, командир и прислуга получили ранения.

С пять часов утра батареи красных начинают артиллерийскую подготовку по всему фронту. После нее костромской и ивановский отряды поднимаются в атаку и им удается продвинуться вперед на своем участке фронта. Северная часть Ярославля (примерно по нынешней ул.Победы) занята Красной Армией. Освобождены из плена 30 советских работников. Командующий Ярославским фронтом Геккер сообщает в Москву, что «у белых голод». Красные получают из Москвы 6-ти и 8-ми дюймовые орудия. Штаб красных принимает решение начать обстрел из этих орудий центра города со станции Всполье.

Штаб Ярославского отряда Северной добровольческой армии выпускает последнюю. За время восстания, листовку.

«Доблестные воины!

Вы показали в эти дни борьбы живым своим примером, что преданность общему делу освобождения России, честность и мужество, противопоставленные даже лучше вооруженному противнику, — побеждают. Как ни старается враг, — не сломить ему нашей воли к победе. Победа не там, где больше пушек, а там, где больше веры в правоту своего дела. Наемникам не сразить сынов России. История и современники оценят по достоинству Ваш подвиг. Недолго уже осталось сражаться, противник заметно слабеет, и силы его падают. Штаб армии решил держаться до победы. Никакого отступления не будет. Штаб останется на своем месте до тех пор, пока будут бойцы на позициях. Если потребуется, каждый из нас от рядового воина до Главнокомандующего возьмет ружье и станет в окопах. Граждане воины, дело, которое вы делаете, святое дело! Да здравствует Северная Добровольческая Армия! Да здравствует Учредительное собрание! Да здравствует Великая Свободная Россия!»

Эти победные лозунги на деле целиком расходились с тем, что в это время происходило в Штабе восстания. Ближе к вечеру там собрались офицеры. Вариант продолжать героическую борьбу не обсуждался вовсе. Обсуждали два сценария дальнейшего развития событий. Идти на прорыв, как ранее предлагал полковник Перхуров, или сдаться в плен Германии. Для осуществления второго варианта в Штаб был вызван начальник «Германской комиссии военнопленных № 4» лейтенант Балк. Как вспоминала потом Валентина Барковская «...он дал честное слово германского офицера, что он действует от имени императора Вильгельма и что все сдавшиеся в плен будут отправлены в германскую миссию в Москву, откуда их, по всей вероятности, отправят или в Берлин, или в оккупированные местности. Вообще гарантировал им полную безопасность, но требовал немедленного вооружения содержащихся в городском театре 1400 человек военнопленных...». Однако большинство собравшихся были настроены прорываться из города. Командиры участков обороны должны были дать свои соображения о возможностях прорыва линии фронта. Через несколько часов белогвардейские командиры своими донесениями окончательно разрушили вариант возможного прорыва и выхода из города, штаб восстания решил сдаться Германии. Уже ночью лейтенант Балк получил оружие для своих подчиненных и обратился к тем, кто пришел к городскому театру (ныне Театр Волкова). Балк вышел к собравшимся в офицерской парадной форме, хотя до этого ходил в гражданском костюме. С восставшими он говорил по-русски и еще раз гарантировал сдавшимся полную безопасность. Обращаясь к своим солдатам он обещал, что их в скором времени отправят домой, но надо немного подождать. Так же он отметил, что в данных обстоятельствах возможно открытие военных действий. После этого все те, кто пришел сдаваться Германии вошли в фойе театра и оставались там до утра.

На фото "Германская комиссия военнопленных №4" фото сделано со стороны служебного входа городского театра.

 

20 июля 1918 года. Пятнадцатый день ярославского восстания.

Рано утром на одном из участков южного фронта (со стороны р.Которосль) белые предприняли последнюю попытку прорваться через окружение. Но попытка оказалась неудачная.

С восходом солнца на площади перед городским театром состоялась странная церемония, которой командовал начальник «Германской комиссии военнопленных № 4» лейтенант Балк. Перед театром было построено карэ из вооруженных германских военнопленных. В него по очереди входили офицеры белогвардейского штаба, они бросали личное оружие под ноги лейтенанта Балка – и тем самым подтверждали то, что они сдавались в плен Германии. Власть в Ярославле официально переходит в руки Германии.

Тяжелые орудия прибывшие в Ярославль накануне, красные разворачивают в районе станции Всполье (Ярославль главный). Задержка с их развертыванием вызвана тем, что для их установки нужны большие деревянные кряжи, за которыми пришлось ехать на Которосльную линию. Орудия наконец то занимают исходные позиции. В городе распространяется листовка штаба Красной армии следующего содержания: «Чрезвычайный Штаб Ярославского фронта объявляет населению города Ярославля. Всем, кому дорога жизнь, предлагается в течение 24 часов со дня объявления сего оставить город и выйти к американскому мосту. Оставшиеся после указанного срока в городе будут считаться участниками мятежников. По истечении 24 часов пощады никому не будет, по городу будет открыт самый беспощадный ураганный артиллерийский огонь из тяжелых орудий, а также ХИМИЧЕСКИМИ снарядами. Все оставшиеся погибнут под развалинами города, вместе с мятежниками, предателями и врагами революции, рабочих и беднейших крестьян».

Но не дожидаясь истечения означенного в листовке срока тяжелая артиллерия красных начинает свою работу. Свой главный удар они наносят по тем районам города где по сведениям разведки остались очаги сопротивления белогвардейцев. В ответ белогвардейцы отвечают несколькими артиллерийскими выстрелами.

Наступление красных идет по всем фронтам. Белые фактически зажаты в трех городских кварталах вокруг бывшего дома губернатора (здание Художественного музея). В наркомат по военным делам шесть вечера этого дня отправляется телеграмма: «...наступление успешно. Вопрос суток или полуторых, когда противник будет раздавлен, могли бы химическими снарядами задушить всех в течение нескольких часов, но ввиду мирных жителей [к] этому пока не прибегаем, и потому придется затратить около суток или полуторых. Деревянные постройки перед фронтом почти все сожжены, большая часть каменных разрушена нашей артиллерией».

В штабе «Германской комиссии военнопленных №4» решают, что делать дальше. Тактическое, военное разоружение и пленение противника после тщательного обсуждения было возложено на лейтенанта Мюллера. По окончании всех военных приготовлений штабу восставших было заявлено, что немецкая комиссия принимает факт сложения оружия.

На фото восьмидюймовая пушка. Батарея из четырех таких орудий обстреливала Ярославль 20 июля 1918 года.

 

21 июля 1918 года. Шестнадцатый день ярославского восстания.

Всю ночь артиллерия красных обстреливала ту часть города, в которой находились белогвардейцы. Несколько городских кварталов были буквально «перепаханы» обстрелом батарей разного калибра. Белые отвечали лишь пулеметным огнем. В 8 часов красная кавалерия ворвалась в центр. Всадники с красными бантами на рукавах рубах и в гривах лошадей промчались по бульвару (сейчас Ул.Первомайская) и уже через несколько минут на пожарном депо 1-й части был выкинут красный флаг.

На театральную площадь перед передовыми частями Красной Армии вышел лейтенант Балк и зачитал командирам документ, текст которого был уже расклеен на стенах оставшихся домов: «Допущенная на основании Брестского договора правительством Российской Федеративной Республики и уполномоченная тем же правительством германская комиссия № 4 в Ярославле имеет честь оповестить следующее: штаб Ярославского отряда Северной добровольческой армии объявил 8-го сего июля германской комиссии № 4, что Добровольческая армия находится с Германской империей в состоянии войны. Так как военные операции не привели к желательным результатам и дабы избегнуть дальнейших разрушений города и избавить жителей от неисчислимых бедствий, Ярославский отряд Северной добровольческой армии 21 июля 1918 г. предложил германской комиссии № 4 сдаться ей и выдать все оружие. Германская комиссия № 4 приняла предложение... Германская комиссия № 4 располагает сильной боевой частью, образованной из вооруженных военнопленных, и займет для поддержания спокойствия в городе Ярославле до получения решения из Москвы положение вооруженного нейтралитета. Для соблюдения порядка и восстановления нормального течения жизни комиссия окажет по возможности мирному населению должную поддержку. Да займутся обыватели многострадального города вновь своими делами и заживут с полной надеждой на лучшее будущее».

Через два часа после того, как красные поняли, что штаб мятежников в почти полном составе находится под защитой немцев Константин Нейман требует разъяснения ситуации у наркомата обороны, «Дайте немедленно указание, как поступить в дальнейшем».

Узнав о происходящем в театре туда, для переговоров с лейтенантом Балком, прибывает командующий фронтом Гузарский: «Я был у Председателя комиссии № 4 и объявил ему, что власть в городе принадлежит Советск. Властям в моем лице и что все белогвардейцы как государственные преступники должны перейти в мое ведение. Он ответил мне, что не знает, как быть, и желает выехать вместе со мною в Москву для разрешения вопроса о белогвардейцах и признании их нашей добычей или Германск. Центр. Властью и Германским послом. Речь идет, конечно, лишь о тех белогвардейцах, которые сдались комиссии, это главари». Геккер встретившийся с Гузарским так же настаивает на немедленной передаче пленных белых в руки красной армии. Балк как мог сопротивлялся напору красных командиров, однако видя своей главной задачей сохранение жизни вверенных ему немецких солдат он начал передачу военнопленных красным.

Занявшие город красные части не особенно церемонились с Ярославлем. В середине дня помощник командующего южным Ярославским фронтом К.А. Нейман телеграфирует в Москву о разграблении Ярославля вошедшими в город красноармейцами: «Положение несколько ухудшается тем, что наши красноармейцы страшно и доблестно грабят город, не удерживаемы своими начальниками...Сейчас отправляюсь лично в город для восстановления революционного порядка».

После падения восставших Ярославль представляет из себя грустную картину. По некоторым улицам невозможно было пройти, потому что перерезанная телеграфная проволока вилась целыми клубами. На бульваре деревья стояли частью опаленные, частью поломанные снарядами. На некоторых улицах были сделаны баррикады. Редкий каменный дом остался без отверстия от разорвавшегося снаряда. Начиная с Мологской улицы (ул.Победы) и к Всполью начиналось сплошное поле выгоревших улиц с торчащими трубами, среди которых бродили погорельцы.

До последнего в своей резиденции, в губернаторском доме, оставался комиссар Временного правительства Борис Дюшен. Лишь только после того как в городе появились первые красные части он покинул здание и лишь по счастливой случайности он не разделил судьбу руководителей восстания.

В 12.20 Гузарский посылает Троцкому лаконичную телеграмму.

«Ярославль взят, белогвардейцы арестовываются».

В этот же день Гузарский получает приказ от начальника оперативного отдела наркомата по военным делам Сергея Чикколини: «Не присылайте пленных в Москву, так как это загромождает путь, расстреливайте всех на месте, не разбираясь, кто он: в плен берите только для того, чтобы узнать об их силах и организациях».

Ярославское восстание подавлено.

На фото городской театр после восстания. На здании отчетливо видны следы от попадания снарядов.

 

22 июля 1918 года Ярославское восстание подавлено.

Вот таким Ярославль предстал очевидцам после 16 дней боевых действий. «Белого, красивого Ярославля более нет. Нельзя сказать: нет Ильинской (сейчас Советская) улицы или погибла в огне Владимирская (сейчас Рыбинская) улица. Нужно сказать: погибло все, кроме куска центра и вокзальной части города... Торчат одинокие трубы домов, куски кирпичных закопченных стен, остовы обгорелых деревьев. Валяются куски железа, кирпичи, обожженные чугуны и горшки и прочая домашняя утварь… Пожарная вышка разрушена. На Сенной (пл.Труда) площади все лари сгорели. Телеграфные столбы свалены и обгорели. В уцелевших домах выбиты все стекла. Цирк изрешечен снарядом...»

«Проезжая по Октябрьской ул., видим, пожаром освобождена громадная площадь от деревянных строений, а стояли каменные дома, без рам, стекол, даже крыш. Провода все порваны, столбы где выворочены, где стоят покривившись, во многих местах мостовая перекопана канавами. Рельсы трамвая изогнуты. На пути то и дело попадается оборванная и смятая проволока, которая зацепляется за автомобиль и, затянувшись, останавливает его или вырывает из него какую-либо часть. На Любимской (сейчас ул.Чайковского) улице, разрушенной меньше, на тротуаре лежат несколько трупов в серых шинелях, некоторые уже почернели. Едем далее. Провода оборваны по всему городу, стекла выбиты, стены домов где со следами пуль и снарядов, где разрушены или полуразрушены....Далее едем в Дом Народа (Художественный музей)...В Доме Народа все было перевернуто вверх дном. Кассы все взломаны. В 3-м этаже по направлению к лицею зияла громадная дыра, да и в других местах были шрамы. В саду несколько могил. Недалеко от Дома Народа по набережной под деревьями лежали два трупа в серых шинелях с георгиевскими лентами в петлицах.

По набережной Волги к Которосли везде окопы. У Лицея в саду стояло орудие. Оружие всех родов, особенно винтовки и пулеметы, патроны и снаряды валялись по всему городу, особенно было много ближе к театру»

Начинается подсчет потерь сторон. Потери Красной Армии были весьма внушительными. Во время суда над полковником Перхуровым один из свидетелей со стороны Красной армии показал, что «...мы отправили <в Ярославль> 11 поездов не менее 38 вагонов каждый. Мы понесли 75% <потерь>, а китайцы 90%».

По официальным данным в боях белые потеряли около 600 человек убитыми, но в первый же день после подавления восстания начались расстрелы. О точном числе расстрелянных сложно сказать. 22 июля были расстреляны 57 человек - членов штаба, затем 350 задержанных на улицах офицеров, затем многочисленные Чрезвычайные Комиссии стреляли задержанных по своему усмотрению. Согласно архивным данным с декабря 1918 года по февраль 1922 года было выявлено и предано в руки правосудия 339 активных участников мятежа.

В 1922 году на Генуэзской конференции делегация Советской России представила документ-претензию к зарубежным государствам. В разделе «Разрушение Ярославля» отмечено: «Из общего числа жилых строений 7618 сгорело 2147 строений, остальные жилые строения почти все имеют большие или меньшие повреждения от пуль и снарядов и требуют ремонта... Из 75 фабрик и заводов ... сгорело 20 фабрик и заводов... Из чистого, уютного, красивейшего города Ярославль превратился в грязный, наполовину уничтоженный город с громадными площадями-кладбищами, покрытыми развалинами и остатками пожарищ».

Нельзя не сказать о воинских частях участвовавших в подавлении ярославского восстания.

6-й Тукумский Латышский стрелковый полк под командованием Вациетиса И.И., 8-й Вольмарский Латышский стрелковый полк под командованием Поне Я.Р., 2-й минный китайский батальон под командованием Ли Цинхэ, 1-й Тверской полк Красной армии, 1-й Костромской Советский полк, Ярославская рота Интернационалистов, Батальон 1-го Варшавского полка, 1-ый Ярославский Советский полк, соединения венгров и австрийцев, лево-эссеровская дружина «Красный Перекоп», ярославский коммунистический отряд «Красный Перекоп», Ростовский, Иваново-Вознесенский, Рыбинский, Шуйский, Кинешемский и Даниловский отряды.

Вечером 22 июня Гузарский посылает последнюю телеграмму из Ярославля в Москву Троцкому.

«Сведения <на> 21 час. в Ярославле все спокойно, расстреляно 41 чел., штаб белогвардейцев... Опустошения произведены в городе средние».

На фото виды Ярославля после восстания.

 

 

22.07.2016 12:38 2522 0

ЭХО76 В TELEGRAM

Комментарии

TOP NEWS